Надежда Петина

С корреспондентом журнала «Вертикаль» беседует заслуженный художник России, почетный гражданин города Оренбурга, скульптор Надежда Петина.

- Надежда Гавриловна, в череде подарков и сюрпризов, подготовленных к юбилейной дате Оренбурга, одно событие уж точно останется надолго. Я имею в виду открытие памятника Петру Ивановичу Рычкову на территории нашего главного университета. Он установлен на уютной площадке рядом с фонтаном, окружен живой зеленой изгородью и скамейками для отдыха. Трехметровая бронзовая фигура органично вписалась в пространство: говорят, с первого дня она как магнитом притягивает к себе внимание студентов. С чем я Вас и поздравляю, ведь это творение Ваших рук.

- Ну, не только моих. Монументальное произведение – плод коллективного труда. Конечно, у истоков рождения памятника стоит скульптур, автор оригинала. Но бывает так, что даже сама идея рождается под чьим-то воздействием.

Так случилось и в данном случае. Много лет тому назад я получила от нашего земляка писателя Ивана Уханова книгу «Рычков» с дарственной надписью: «Для прочтения и уразумения». Я прочла и, как говорится, попалась на крючок. Петр Иванович никак меня не отпускал: в голове прочно засела мысль - изобразить этого удивительного, такого неординарного и многогранного человека объемными художественными средствами.

Сначала я сделала небольшой вариант. Потом появилась метровая скульптура в гипсе, которая теперь находится в краеведческом музее. Лишь спустя почти пятнадцать лет я приступила к макету большеформатного памятника. Теперь он стал достоянием города.

- Думаю, еще не забылись жаркие дискуссии, проходившие на общественном градостроительном совете и в прессе о том, каким должен быть скульптурный облик Рычкова, на каких его личностных качествах надо сделать акцент…

- В этом вопросе у меня изначально была своя твердая позиция: «мой Рычков», - это, прежде всего, ученый, первый член Российской академии за пределами столицы. Как справедливо подчеркнул на церемонии открытия член-корреспондент РАН Александр Чибилев, по сути, последующие два столетия оренбургские потомки реализовывали то, что было завещано Петром Ивановичем. Я всегда считала, что художник, творец (не только в изобразительном искусстве, но и в литературе, музыке, кинематографии), прежде чем решиться на воссоздание исторической личности, должен почувствовать в своем герое что-то самое главное, сродниться с ним, одухотворить ушедшего вместе с эпохой человека, отдав ему частичку собственной души.

Теперь о содействии и сотворчестве. Сейчас как раз настала пора поблагодарить всех, кто имеет отношение к претворению моего замысла в жизнь. Прежде всего, низкий поклон генеральному директору ОАО «Орьрегионинвестхолдиг» Зеленцову: именно Александр Иванович однажды пообещал оплатить расходы, связанные с изготовлением и установкой бронзового изваяния. Будучи членом попечительского совета регионального отделения Русского Географического общества, он заинтересовал и президента этого совета, а им является никто иной как Губернатор области Юрий Александрович Берг. Какое счастье, что не перевелись еще люди, способные держать свое слово и вкладывать в общее дело.

Большое значение для меня имела активная поддержка ректора ОГУ Ковалевского: Владимир Петрович встал на сторону коллективного мнения, что такой памятник должен стоять на территории университета, который по определению является центром науки, культуры и образования. 

Еще я очень благодарна челябинскому форматору и увеличителю Александру Николаевичу Подгорному, который оказал большую помощь в работе над памятником.

Монументальному творению требуется архитектурное решение – пьедестал, привязка к конкретному месту. Не первый свой памятник я создаю в творческом содружестве с архитектором Станиславом Евгеньевичем Смирновым и благодарна за его вклад.

Мне очень дороги слова, высказанные в день открытия, в частности то, что памятник Рычкову олицетворяет стремление к получению знаний, чтобы на нашей земле появилось новое поколение исследователей, которые в будущем тоже прославят и родной край, и Отечество.

- О том, что путь от замысла до его реализации может измеряться десятилетиями, подтверждает хроника рождения скульптурной композиции «Пушкин и Даль». Правда ли, что побудительным мотивом стала первая самостоятельная работа Вашего отца, Гавриила Алексеевича Петина?

- Да, будучи еще совсем молодым, он сделал миниатюрный бюст Пушкина. Модель экспонировалась на всесоюзной выставке, получила высокую оценку. После его гибели в моей душе родилось особое трепетное отношение к великому поэту. С годами крепло убеждение: рано или поздно у меня будет свой Пушкин.

Прежде чем взяться за дело, я обошла и объездила все места, связанные с именем гения русской поэзии: знакомилась с природными красотами Михайловского, Петровского, Тригорского, всматривалась в каждый экспонат Царскосельского музея, петербургской квартиры на Мойке, московской - на Арбате, подолгу стояла у могилы в Святогорском монастыре. А после каждой поездки кропотливо изучала литературные первоисточники, анализировала портреты Пушкина, созданные предшественниками. Сколько сюжетных и образных вариантов было прокручено в воображении, прорисовано в эскизах, опробовано в мягком материале! В процессе мучительных исканий «между делом» создавались десятки других работ, в том числе и на тему, пленившую мое сердце. В тот период родились жанровые скульптурные картинки «Пушкин и няня», «Я помню чудное мгновенье», портрет в мраморе «Болдинская осень». Но даже за исполнением других идей не прекращался поиск того единственного варианта, который мог бы стать памятником. Не дни и не месяцы проведены в раздумьях и прикидках, а годы. И однажды родился замысел двухфигурной композиции. Но прошло еще целых двадцать лет, прежде чем авторский художественный образ полностью сформировался и воплотился в бронзе.

Для меня было важно передать не столько общую соразмерность или внешнее сходство, сколько гармонию духа двух великих людей. Вот почему в композиции доминируют вертикали, а в неизбежной для скульптуры статике фигур угадывается душевное движение навстречу друг другу. Именно энергетическое поле между ними стало третьим элементом композиции.

В 1975 году окончательный проект памятника был показан на всесоюзной выставке. Академик Лев Головницкий предрек ему судьбу монументального уровня. Но только через восемнадцать лет я получила официальный заказ на изготовление будущего памятника. И прошло еще четыре года, прежде чем бронзовые Пушкин и Даль вознеслись на гранитный пьедестал и заняли свое место в сквере исторической части города

- Раз уж Вы обмолвились о смерти отца, нам не миновать трудных воспоминаний. Но без этих жизненных страниц, наполненных безмерной горечью утраты, Ваша судьба, возможно, сложилась бы по-другому?..

- С детства я впитывала в себя тот специфический запах влажной глины – непременного атрибута мастерской скульптора – и ту атмосферу, которая сопутствует напряженность творческих исканий. В родительском доме главенствовала особая обстановка.

Помню нашу маленькую комнату в коммунальной квартире. В ней была и спальня, и столовая, и первая мастерская папы. Придя с работы и наскоро поужинав, отец вставал к обеденному столу, ставил на него табурет с пластилином и принимался за лепку. Простаивал за любимым делом по нескольку часов подряд, добиваясь нужного результата. Иногда, просыпаясь ночью, я видела, как он трудится до изнеможения, как пробует различные варианты той или иной скульптуры. При этом не боялся разрушить то, что считал неудачным, не цеплялся за сделанное, не жалел о потраченных силах.

Я всегда с удовольствием выполняла нехитрые и самые прозаичные поручения папы: подкрашивала городские скульптуры, за которыми он досматривал, чтобы иметь скромный, но постоянный заработок, помогала делать замес из глины для очередной работы.

Увы, в пятнадцать лет я лишилась отца, которого безмерно любила. Гавриил Алексеевич погиб по воле нелепого случая, от рук грабителей. Ему не было и сорока, но он уже успел заявить о себе как яркий художественный талант, самородок, потому что за совсем короткий срок достиг очень многого. А ведь судьба выходца из бедной многодетной семьи начиналась обыденно: ученик сапожника, затем бетонщика. Вскоре поднялся на ступеньку выше – стал штукатуром, лепщиком. Но благодаря редкому дарованию и гигантскому трудолюбию менее чем за пятилетие вырос в самобытного мастера пластического искусства.

На могиле папы я поклялась продолжить его дело. Возможно, что-то передалось мне на генном уровне, ведь неспроста из двух дочерей лишь одна пошла по отцовским стопам.

- Как Вы решились на столь смелый шаг – поехать в столичный вуз, не имея среднего специального образования?

- Моим первым наставником оказался друг семьи, который был студентом художественной академии. Очевидно, интуитивно он что-то такое во мне предугадал, вот и уговорил попытаться поступить в специализированный институт прямо с обычной школьной скамьи. Заведующий кафедрой Лениградского института живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина профессор Игорь Всеволодович Крестовский принял меня, несмотря на явные пробелы в теоретической подготовке. Впоследствии он стал одним из моих творческих руководителей.

На первых порах мне, вчерашней провинциальной школьнице, пришлось несладко, ведь надо было учиться наравне со столичными выпускниками художественных училищ. Но я, что называется, закусила удила: занималась одержимо – так, что на третий год догнала сокурсников, а некоторых и перегнала. До красного диплома мне не хватило одного балла, зато мою дипломную работу приобрел Ленинградский музей истории религии и атеизма.

- Наверное, после учебы была возможность закрепиться в Северной столице?

- Меня неудержимо тянуло в родные пенаты, ведь дома и стены помогают. Окунулась с головой в творческую жизнь города, да и села тоже. Мне было интересно и важно все – общение с людьми, выбор тем для работ, участие в коллективных выставках, поездки по стране. Хотелось испытать свои силы в разных направлениях и жанрах, почувствовать возможности и твердых, и пластических материалов. Я училась владеть стекой и стамеской, закольником и резцом, троянкой и скарпелем – инструментарием из арсенала профессионального ваятеля. С равным азартом осваивала тайны мастерства в станковой и монументально-декоративной скульптуре, в портретах и малой пластике. Были в работе и успехи, и неудачи, как гласит народное присловье, и хвала, и хула – никто из творцов от этого не застрахован.

- Сейчас любят говорить с иронией о так называемых соцзаказах. Как Вы считаете, можно ли было выполнять конъюнктурные произведения лишь ради хлеба насущного, без опыта и вдохновения?

- То, что делалось на заказ, вряд ли могло состояться, если бы тема не затрагивала сердце, а герой, образ которого воплощался в скульптурном портрете, был бы неинтересным. И революционер Кичигин, и Герой Советского Союза летчик Климов, и выдающийся офтальмолог Федоров – это, прежде всего, неординарные характеры.

- Замечено, каждые пять лет Вы устраиваете перед земляками своего рода отчет - выставляете на их суд свои новые работы. А в прошлом - юбилейном для Вас году – нас ожидал настоящий сюрприз. Экспозиция в музее изобразительных искусств была построена так, что многие скульптурные портреты оказались в интерьере живописных произведений из Вашей «домашней галереи». Таким образом, ценители изобразительного искусства смогли познакомиться не только с Вашими творчеством, но и неизвестными картинами коллег по профессиональному союзу. Представленная живопись характеризует Вас как коллекционера с тонким вкусом.

- Когда-то эти картины были подарены мне авторами или куплены мной в их мастерских, на выставках. Первым свой пейзаж подарил мне сосед по мастерской Юрий Григорьев. Более чем за полвека я сформировала личную коллекцию. В ней собраны работы замечательных оренбургских художников, в том числе представителей старшего поколения, чей талант проявился еще в первой половине прошлого века, таких как Николай Ледяев, Александр Степанов, Серафим Александров. Естественно, в разные периоды жизни многие из них, наиболее близкие мне по творческим взглядам, становились моделью для скульптурного портрета. Кого-то я изобразила в формате бюста, кто-то предстал в виде объекта малой пластики. Есть даже дружеская троица с Виктором Ни, Геннадием Глахтеевым и Юрием Григорьевым. Любители изобразительного искусства старшего поколения без труда узнают своих любимцев - Николая Ерышева, Рудольфа Яблокова, Николая Болодурина, Александра Овчинникова, Вячеслава Просвирина, Василия Фроленко. Увы, многих моих товарищей уже нет в живых. И только их портреты, да сохраненные живописные работы, время от времени выставляемые на выставках, помогают хранить память об этих талантливых людях. Я обожаю живопись, хотя сама никогда не брала в руки кисть: считаю, что это высочайшее искусство, и у автора должно быть высочайшее мастерство, чтобы создать художественное полотно.

- На мой взгляд, прослеживается еще одна закономерность в Вашем творчестве. С годами некоторые работы, созданные Вашими руками, не только не теряют своей ценности, но становятся еще более востребованными, приобретают как бы второе рождение. Достаточно вспомнить памятник устроителю и основателю Оренбурга Неплюеву, установленному на главной улице исторического центра двадцать лет назад. Накануне нынешнего городского юбилея он был реконструирован и буквально преобразился.

- Думаю, для горожан это стало приятной неожиданностью. Бюст Ивана Ивановича обрамлен колоннадой, она создает воздушное пространство, в котором скульптурный портрет первого губернатора нашего края смотрится масштабнее: созданная средствами дизайна аура обогащает художественный образ, делает его весомее. Мне кажется, по-иному стал выглядеть и памятник генерал-губернатору Перовскому, после того как облагородили бывший детский парк, в котором установлен бюст Василия Алексеевича.

Кардинально обновлена моя монументальная композиция, которая поначалу была посвящена оренбуржцам, погибшим в Афганистане. Ее открыли в 1989 году. Кстати, это был один из первых в стране монументов в честь солдат и офицеров, павших в той войне. Он появился по инициативе воинов-интернационалистов при всенародной поддержке и помощи местных властей. Средств тогда было в обрез, памятник получился довольно скромный. В 2004 году по просьбе вдов и матерей погибших воинов обветшавший монумент - пилоны, облицованные мрамором, гранитную чашу, символизирующую слезы матерей, центральный элемент композиции «Рукопожатие» - отреставрировали. В мае 2007-го, к великому нашему сожалению и горю, скорбный список, высеченный на гранитной плите, пополнился именами ребят, которые сложили свои молодые головы и в других горячих точках. Два года назад были установлены еще две плиты с именами наших земляков, погибших во время недавних международных конфликтов. Это место в парке 50-летия СССР было основательно благоустроено, по сути, монумент превратился в достойный мемориальный ансамбль: подходы к памятнику выложены плиткой, украшены газонами с цветами и ажурными фонарями.

- Большинство Ваших портретных работ приобретают особую значимость тем, что в них легко узнать прототипы. Многие годы Вы творите собственную портретную галерею известных людей, которая стала своеобразной летописью не просто культурной, но духовной жизни Оренбуржья. В ней нашли свое место художники, писатели, музыканты, ученые, лучшие представители всех сфер профессиональной и общественной деятельности, в том числе настоящие национальные герои. Назовите хотя бы несколько имен.

- Интересна история трех скульптурных портретов наших прославленных земляков.

Без малого полвека назад, после того как стала известна трагическая судьба узника фашистских лагерей Мусы Джалиля, руководство области решило увековечить память героя-поэта на его малой Родине в Шарлыкском районе. По моему оригиналу там был установлен его бюст. В конце мая этого года в селе Мустафино открыт великолепный мемориальный комплекс с музеем-квартирой имени Джалиля, где отреставрированный скульптурный портрет моей работы занял подобающее ему место.

В середине 80-х я выполняла заказ на изготовление памятника еще одному знатному земляку - дважды Герою Социалистического Труда Василию Чердинцеву. Бронзовый бюст хлебороба, чьи достижения прогремели на всю страну, был установлен в районном центре Сакмара. Через тридцать с лишним лет губернатор попросил меня сделать еще одного Чердинцева – для мемориального комплекса «Салют, Победа!» Так что с 2009 года Василий Макарович получил прописку и в Оренбурге. Он такой обаятельный человек, что вдохновил меня и на семейный портрет: бронзовая многофигурная композиция «Чердинцев с сыновьями» хранится в областном музее изобразительных искусств.

А этот случай мне особенно дорог, потому что он связан с отцом. Помню, как были горды жители нашей области (тогда она называлась Чкаловской), когда услышали про подвиги во время Сталинградской битвы гвардии генерал-лейтенанта Александра Родимцева. В 1945 году, будучи уже дважды Героем Советского Союза, прославленный полководец приехал на побывку в родные места. И мой отец упросил его позировать, так как правительство уже приняло решение об увековечивании памяти героев Великой Отечественной войны. Александр Ильич не отказал скульптору, пришел в его мастерскую. Вскоре в селе Шарлык был открыт памятник Родимцеву, созданный Гавриилом Петиным. Ну а в 2005 году на аллее парка «Салют, Победа!» установлен бронзовый бюст Родимцева, выполненный мной. Вот так причудливо переплетаются судьбы людей.

- Надежда Гавриловна, знаю, что от несчастий и хандры Вы всегда спасались работой, ведь в личном плане судьба была к Вам не слишком благосклонна…

- Что ж, так случилось, что смертью отца мои потери близких людей не закончились. Мне довелось пережить безвременную кончину дочери, а потом и зятя, после чего на моих руках остался малолетний внук. Так что я поставила перед собой задачу не сдаваться, пока не вырастет Андрюша – моя радость и надежда. Сейчас он учится в Президентском кадетском училище, делает успехи в учебе и спорте.

- По утверждению искусствоведов, работа скульптора, ваятеля – одна из самых сложных творческих профессий. Разделяете это мнение?

- Действительно, в ней необходимо владеть навыками камнетеса и резчика, литейщика и чеканщика, сварщика и керамиста, формовщика и кузнеца. А если ты еще и монументалист, то кроме крепких рук и общей физической выносливости требуется твердый характер, умение мыслить масштабно, эпически. Но и в малой пластике, с ее возможностями вынести на зрительский суд свое лирическое «я», предстает сама жизнь, а значит, и душа автора. Малоформатный жанр дает возможность использовать разнообразие сюжетных ситуаций, тем, характеров.

Значительная часть моей коллекции (около 60 работ) перешла в собственность областного музея изобразительных искусств. Но многое безвозмездно отдано в самые разные организации и учреждения – госпиталь инвалидов, Дом литераторов, Центр детского творчества, Музей казачества, библиотеки и школы. Когда я вижу, что людей, особенно молодежь, интересует мое искусство, мне хочется сделать для них еще больше. Дарить красоту и радость, способствовать духовному росту общества – разве не в этом главное предназначение творческого человека?

- Вы умолчали еще о том, что Ваши творения хранятся в шестнадцати музеях и галереях российских регионов – в Москве, Ленинграде, Великом Новгороде, Суздале, Перми, других городах. Десять памятников, бюстов, монументальных сооружений и скульптурных композиций установлены в родном Оренбурге, еще примерно столько же - в районах области. Помнится, шесть лет назад Вы сказали: «Все, пора передохнуть, остановиться». Получается?

- Всякий раз, приступая к новой работе, скульптор должен ставить перед собой высокую цель: создать зримый образ не просто исторической фигуры, но творца, который сам по себе есть великое национальное достояние. Вечное восхождение к высотам человеческого духа - вот та метафора, которая становилась отправной точкой в пластическом решении практически каждого моего замысла. Всегда ли удавалось достичь желаемого – это пусть скажут люди и время. Я подошла к такому возрастному рубежу, когда слишком заглядывать за горизонт страшновато. Но и складывать руки не хочется. Если даст Бог здоровья и сил, значит, буду жить и дерзать.